Все сбудется в ночь снегопада…
Тетрадь моя начата днем,
и мне ее трогать не надо –
там слово, но дело не в нем.

Там волен над каждою строчкой
огромный и страшный покой.
Под мертвой ее оболочкой –
хитиновый шорох сухой.

А что это – пепел, песок ли?
Прости меня, мой черновик,
но слезы давно пересохли
и стал непослушным язык.

… А небо на звезды кололось
в бездонной своей глубине,
и голубь – серебряный голос –
оттуда спускался ко мне.

Я все это бредом считала,
и дух мой совсем изнемог,
когда повторился устало
ночной телефонный звонок.

И жизнь продолжалась как надо –
и снег за окошком летал,
и друг за стеной снегопада
мне белые строфы читал.

Ирина Василькова