...Друг друга ждать обещали мы - И ты подожди меня. (с)
Снова печаль, красно-желтое, снова рассвет.
Снова "Вконтактик", и слушаю песенки "Наушек".
Минуты, секунды на мысли бросают свой бег.
В горле опять бесконечно задерганный камушек.
Пусть бы снежинки, и пусть бы в руке сжатый туз,
Пусть свежий воздух трясет от холодных ветров...
Но улетели морозы, как старый Советский Союз,
И вряд ли услышат дрожащий и скомканный вздох.
Яркое солнце прикрыто сукном облаков,
Прямоугольником дома и лампы огнем.
Разве мне важно, как звать тебя, кто ты таков?..
Падай же, брат по несчастью, забудемся сном...
Пусть за ресницами видится атомов взрыв,
Пусть беспрестанная вертится жажда огня...
Мир не откроет себя для уснувших двоих:
Он виден с разных сторон для тебя и меня.
Медленно будет в межмирье кружить карусель
Дней, что забыты, и дней, что еще не пришли.
Я не нагряну, как буря, в окошко к тебе.
Ты мне на память о старом записок не шли.
Было - и не было: как говорили Битлы,
Кажется, Харрисон, - "Все лишь у нас в голове".
Время прошедшее вновь не вернется, увы...
Разве что в конченно-черством, но чувственном сне.
Снова "Вконтактик", и слушаю песенки "Наушек".
Минуты, секунды на мысли бросают свой бег.
В горле опять бесконечно задерганный камушек.
Пусть бы снежинки, и пусть бы в руке сжатый туз,
Пусть свежий воздух трясет от холодных ветров...
Но улетели морозы, как старый Советский Союз,
И вряд ли услышат дрожащий и скомканный вздох.
Яркое солнце прикрыто сукном облаков,
Прямоугольником дома и лампы огнем.
Разве мне важно, как звать тебя, кто ты таков?..
Падай же, брат по несчастью, забудемся сном...
Пусть за ресницами видится атомов взрыв,
Пусть беспрестанная вертится жажда огня...
Мир не откроет себя для уснувших двоих:
Он виден с разных сторон для тебя и меня.
Медленно будет в межмирье кружить карусель
Дней, что забыты, и дней, что еще не пришли.
Я не нагряну, как буря, в окошко к тебе.
Ты мне на память о старом записок не шли.
Было - и не было: как говорили Битлы,
Кажется, Харрисон, - "Все лишь у нас в голове".
Время прошедшее вновь не вернется, увы...
Разве что в конченно-черством, но чувственном сне.